Альберт Эйлер (13.07.1936 Cleveland, Ohio, US - 25.11.1970 NYC) выдающийся американский фри-джазовый саксофонист, певец, композитор.
Альберт Эйлер вырос в семье афроамериканской, довольно состоятельной, весьма религиозной и очень музыкальной. Все эти четыре фактора сыграли громадную роль во всей его дальнейшей жизни, начавшейся 13 июля 1936 года в Кливленде, штат Огайо, США. Отец, Эдвард Эйлер, сам был музыкантом-любителем, играл на скрипке и тенор-саксе, почитал джаз, особенно боперов, и в доме не переводились пластинки Паркера (Charlie Parker) или Уорделла Грэя (Wardell Gray). Вкус к джазу Эйлер-старший с самого раннего возраста прививал обоим своим сыновьям — Альберту и шестью годами младшему Дону, будущему фри-джазовому трубачу и почти постоянному партнеру своего брата. Альберт Эйлер уже с семи лет начал играть на саксофоне, тогда еще альтовом, а став постарше, вместе с отцом играл дуэты в церкви по воскресеньям. То, что именно музыка станет делом его жизни, было очевидно всем. До восемнадцати лет Альберт Эйлер учился в кливлендской Академии музыки, поражая педагогов блестящей музыкальной памятью, а уже с 1951 г. начал играть с профессиональными коллективами. Два года подряд летние каникулы он проводил, гастролируя с группой известного мастера чикагского блюза, певца и исполнителя на губной гармонике Литтл Уолтера (Little Walter). Наверное, с тех лет у него осталась любовь к блюзу, а шире — к фольклорным формам музыкального творчества, придавшая неповторимо индивидуальный оттенок его варианту фри-джаза. Но в те годы он еще старательно копировал Паркера, которого однажды увидел и живьем в Кливленде в 1955 г. Копировал, по-видимому удачно, так как заслужил даже прозвище "Young Bird". Однако то, что и как он играл тогда, уже не удовлетворяло Альберта Эйлера, хотя юноша еще не мог четко сформулировать и выразить, чего же ему не хватало в бопе и какую музыку он хотел бы играть. Время осмысления и осознания пришло чуть позже, в годы армейской службы, которые он провел и в Штатах, и в Европе. В армейских бэндах он играл много, по шесть-семь часов ежедневно. Еще больше слушал, особенно John Coltrane. Альберт Эйлер перешел на тенор-саксофон. Он убедился, что тембр именно этого инструмента в наибольшей степени помогает ему выражать свои чувства в звуках: "Мне казалось, что на теноре возможно передать все чувства гетто. На этом инструменте можно кричать и говорить правду". Правда Альберта Эйлера нравилась не всем. Когда после обязательных занятий он садился играть "для души", длинные, лишенные внешне ритмического рисунка, почти не спускающиеся из верхнего регистра фразы его тенора вызывали недоумение у большинства коллег. Будучи во Франции, Альберт Эйлер не только посещал джазовые кабачки Парижа, но и вслушивался, пытался впитать в себя дух этой страны. Задолго до того, как Джими Хендрикс подверг вивисекции "Star Spangled Banner", Эйлер стал импровизировать на тему "Марсельезы", впоследствии неоднократно исполняя свою версию французского гимна на концертах. Джазменам в погонах он казался безумцем. Не больше понимания встретил Альберт Эйлер и у джазменов без погон. В 1961 г. он, завершив службу, вернулся в Штаты, пытался играть в различных составах в Калифорнии, затем дома, в Кливленде. Увы, подавляющему большинству музыкантов его идеи казались странными, малопонятными, неприемлемыми. С ним просто не хотели играть. Лишь у Роланда Кирка (Roland Kirk), своего ровесника и почти земляка, он встречал хотя бы тень взаимопонимания. Альберт Эйлер чувствовал себя страшно одиноким, и лишь семья обеспечивала ему крепкий тыл. Он мог творить, искать, идти наперекор, но экономически и он, и его брат всегда могли рассчитывать на поддержку родителей. В этом плане, несмотря на зачастую мизерные доходы от своей музыкальной деятельности, у Альберта Эйлера всегда были средства на продолжение работы именно в том русле, которое он намечал сам. В более поздний период место родителей на должности главного спонсора занял Джон Колтрейн.
Альберт Эйлер вырос в семье афроамериканской, довольно состоятельной, весьма религиозной и очень музыкальной. Все эти четыре фактора сыграли громадную роль во всей его дальнейшей жизни, начавшейся 13 июля 1936 года в Кливленде, штат Огайо, США. Отец, Эдвард Эйлер, сам был музыкантом-любителем, играл на скрипке и тенор-саксе, почитал джаз, особенно боперов, и в доме не переводились пластинки Паркера (Charlie Parker) или Уорделла Грэя (Wardell Gray). Вкус к джазу Эйлер-старший с самого раннего возраста прививал обоим своим сыновьям — Альберту и шестью годами младшему Дону, будущему фри-джазовому трубачу и почти постоянному партнеру своего брата. Альберт Эйлер уже с семи лет начал играть на саксофоне, тогда еще альтовом, а став постарше, вместе с отцом играл дуэты в церкви по воскресеньям. То, что именно музыка станет делом его жизни, было очевидно всем. До восемнадцати лет Альберт Эйлер учился в кливлендской Академии музыки, поражая педагогов блестящей музыкальной памятью, а уже с 1951 г. начал играть с профессиональными коллективами. Два года подряд летние каникулы он проводил, гастролируя с группой известного мастера чикагского блюза, певца и исполнителя на губной гармонике Литтл Уолтера (Little Walter). Наверное, с тех лет у него осталась любовь к блюзу, а шире — к фольклорным формам музыкального творчества, придавшая неповторимо индивидуальный оттенок его варианту фри-джаза. Но в те годы он еще старательно копировал Паркера, которого однажды увидел и живьем в Кливленде в 1955 г. Копировал, по-видимому удачно, так как заслужил даже прозвище "Young Bird". Однако то, что и как он играл тогда, уже не удовлетворяло Альберта Эйлера, хотя юноша еще не мог четко сформулировать и выразить, чего же ему не хватало в бопе и какую музыку он хотел бы играть. Время осмысления и осознания пришло чуть позже, в годы армейской службы, которые он провел и в Штатах, и в Европе. В армейских бэндах он играл много, по шесть-семь часов ежедневно. Еще больше слушал, особенно John Coltrane. Альберт Эйлер перешел на тенор-саксофон. Он убедился, что тембр именно этого инструмента в наибольшей степени помогает ему выражать свои чувства в звуках: "Мне казалось, что на теноре возможно передать все чувства гетто. На этом инструменте можно кричать и говорить правду". Правда Альберта Эйлера нравилась не всем. Когда после обязательных занятий он садился играть "для души", длинные, лишенные внешне ритмического рисунка, почти не спускающиеся из верхнего регистра фразы его тенора вызывали недоумение у большинства коллег. Будучи во Франции, Альберт Эйлер не только посещал джазовые кабачки Парижа, но и вслушивался, пытался впитать в себя дух этой страны. Задолго до того, как Джими Хендрикс подверг вивисекции "Star Spangled Banner", Эйлер стал импровизировать на тему "Марсельезы", впоследствии неоднократно исполняя свою версию французского гимна на концертах. Джазменам в погонах он казался безумцем. Не больше понимания встретил Альберт Эйлер и у джазменов без погон. В 1961 г. он, завершив службу, вернулся в Штаты, пытался играть в различных составах в Калифорнии, затем дома, в Кливленде. Увы, подавляющему большинству музыкантов его идеи казались странными, малопонятными, неприемлемыми. С ним просто не хотели играть. Лишь у Роланда Кирка (Roland Kirk), своего ровесника и почти земляка, он встречал хотя бы тень взаимопонимания. Альберт Эйлер чувствовал себя страшно одиноким, и лишь семья обеспечивала ему крепкий тыл. Он мог творить, искать, идти наперекор, но экономически и он, и его брат всегда могли рассчитывать на поддержку родителей. В этом плане, несмотря на зачастую мизерные доходы от своей музыкальной деятельности, у Альберта Эйлера всегда были средства на продолжение работы именно в том русле, которое он намечал сам. В более поздний период место родителей на должности главного спонсора занял Джон Колтрейн.
последние комментарии