Skyclad - A Broken Promised Land

I still hear the screams of my lover torn from me Still taste the salt of her tears on my face As they left me for dying my shattered corpse writhed On a pyre of anger I choked on the stench of disgrace Flint and bone are all we wield Against the might of Roman steel While eagles stare with mocking eyes Their legions cut us down to size "R'vannith, R'vannith, R'vannith" she cried As the last of her kinsmen fell dead by her side Oh, why could I not stand with my warrior queen There to share sweet release in a death swift and clean? From out of the wildwood they came down upon us These olive skinned butchers that shone like the sun With hate in their dark eyes they robbed us of our lives But left me to weep when the slaughter was done Invaders came to violate To subjugate and legislate Put our homes and farms to fire To feed the greed of their empire "R'vannith, R'vannith, R'vannith" I cried As I grieved for the fallen and wished I had died I heard ravens laugh, stripping the flesh from her bones Well fed by the Senate and People of Rome Two thousand years pass by yet still they hold sway here Their Empire is holy, its motives the same They've traded their spears for the cross that man fears Those who nailed Him up high now rule in his name Invaders come to violate To subjugate and legislate Believing their forefathers' crimes Give them the right to twist our minds "R'vannith, R'vannith, R'vannith" we'll cry When the last of our freedom is crushed by a lie New legions of pious hypocrisy ride To baptise us in blood, an unstoppable tide

Я всё ещё слышу крики моей возлюбленной, отобранной у меня, Всё ещё ощущаю её солёные слёзы на своём лице, В то время как они оставили моё растерзанное тело корчиться в предсмертных муках, На костре ярости я задыхаюсь от смрада позора. Кремень и кость – вот всё, что у нас есть Против силы римской стали. Орлы с усмешкой наблюдают за нами, Пока римские легионы всё наше население вырезает. "Римляне, римляне, римляне!" кричала она, Пока последний из её близких мёртвым падал в стороне. О, почему я не могу оказаться рядом с моей воинствующей королевой, И разделить с ней наслаждение свободы от быстрой и лёгкой смерти? Они набросились на нас из дебрей лесных, Мясники с оливковой кожей, что блестела, словно солнце, С ненавистью в своих тёмных глазах, они отняли наши жизни, И оставили меня рыдающим, когда кровавая резня была окончена. Захватчики к нам вторглись, Чтобы навязать нам свою власть и поработить, Сожгли наши дома и поля, Насытив жадность своей империи. "Римляне, римляне, римляне!" кричал я, Горюя о погибших и жалея о том, что не умер вместе с ними. Я слышал, как вороны смеялись, отдирая плоть от костей – Хорошо их кормят Сенат и римский народ. Минуло две тысячи лет, а они всё по-прежнему господствуют здесь, Их Империя стала священной, а мотивы всё те же, Перековали свои копья на кресты, и теперь ими людей страшат. Они правят во имя того, кого сами же и распяли. Захватчики к нам вторглись, Чтобы навязать нам свою власть и поработить, Веря, что преступления их предков Дают им право нам мозги вправлять. "Римляне, римляне, римляне!" мы закричим, Когда последняя из наших свобод будет ложью сокрушена. Новые легионы праведных лицемеров Непреодолимым потоком кровью нас окрестит.